Нейроэтика – стремительно развивающаяся самостоятельная область научного знания, теоретико-практическая дисциплина, в которой рассматриваются многие этические проблемы, возникающие в нейробиологии. На фоне очевидного натуралистического поворота в гуманитарно-социальной сфере, первостепенной задачей стал поиск нейрофизиологических коррелятов не только сознания человека, но и самой морали. Американский психиатр Эннелиз Алма Понтиус первой ввела понятие нейроэтика в 1973 году[1], но широкомасштабные исследования в этой сфере стали появляться в начале XXI века, когда при помощи методов нейровизуализации (фМРТ[2], ПЭТ[3]) был дан старт исследованиям влияний эмоций на принятие моральных решений[4]. На данном этапе развития нейронаук накоплен большой объем эмпирических данных, но единой теории с критериями оценки, а также интерпретации измерительных процедур в научном сообществе нейроэтиков еще не сформировано. Намечены лишь контуры возможных решений[5].
Следует обозначить следующие границы интереса нейроэтики:

1. исследования головного мозга и центральной нервной системы;

2. когнитивные и поведенческие особенности человеческой деятельности;

3. ментальные и неврологические расстройства и их место в социальном и клиническом пространстве.

Попытки описать принятие моральных решений в терминах нейрофизиологии являются по своей сути редукционистским подходом, однако существует и противоположная точка зрения – эмерджентизм, согласно которой нейронные корреляты поведения базируются на более простых свойствах нейронных сетей, но несводимы к ним[6]. Нейроэтика стремится дать ответы на ключевые вопросы о том, как активность или угнетение определенной области головного мозга влияет на моральные установки и решения, проявления нравственности человека, актуализируя богословско-философскую проблематику и онтологический статус самой морали[7].
Позиция современной науки о мозге, постулирующей его ключевую роль в генерации мыслей, принятии решений и поведения человека, утверждалась постепенно, ей предшествовал длительный период оживлённых споров и удивительных открытий.
Первые семена современного научного древа познания западной цивилизации были посеяны ещё в третьем тысячелетии до Р. Х. в Месопотамии и Египте[8]. В 1842 г. американский коллекционер Эдвин Смит купил свиток папируса в лавке старьёвщика близ Люксора. Им оказался старейший из известных науке на сегодняшний день египетский хирургический трактат. Состоящий из семнадцати колонок-фрагментов, он повествует о сорока восьми травматических случаях с вовлечением головы и шеи, скрупулёзным описанием, тактикой лечения и прогнозами, а также характеризует черепные швы, мозговые оболочки, спинномозговую жидкость, внутричерепную пульсацию сосудов. Трактат датируется 1700 г. до Р. Х., но есть предположение о том, что он является копией более раннего текста, составленного около 3000 г. до Р. Х. Несмотря на некоторые ошибки в диагнозах и прогнозах, папирус, купленный Эдвином Смитом в XIX в., — первый из известных на сегодняшний день науке документ, в котором чётко отражена роль головного мозга в процессе контроля за движениями конечностей и органов, находящихся на значительном удалении от места повреждения.
История изучения функций головного мозга начинается с момента разделения головы и сердца как органов мысли и чувств соответственно, с парадокса, возникающего между объективным описанием фактов и субъективным опытом естествоиспытателя. Предшественники Сократа с VIII по V в. до Р. Х. основали и развили философское учение о природе. Представления относительно души и материи ещё не были однозначно сформулированы, но стараниями философов были заложены основы натурфилософии.
Первым, кто стал учить о мозге как органе мышления, явился ионийский философ и врач Алкмеон (V в. до Р. Х.), трактаты которого дошли до нас лишь фрагментарно[9]. Благодаря его стараниям в области анатомирования были обнаружены глазные нервы, идущие к мозгу, которые он описывал следующим образом: «Есть две узкие дорожки, идущие от головного мозга к глазным впадинам; выйдя из одного начала и одного и того же корня, они на небольшом протяжении остаются соединёнными в глубине лба, а потом разделяются наподобие дорожной развилки»[10]. Выдвинутая Алкмеоном теория возникновении ощущений позволила сделать потрясающий вывод о том, что все органы чувств непосредственно связаны с головным мозгом, в котором, по его мнению, расположена высшая и главенствующая способность души — сознание. Он также пришёл к заключению о том, что мышление и ощущение свойственны только людям, в то время как животные способны лишь ощущать: «Человек отличается от животных тем, что только он понимает, а другие ощущают, но не понимают»[11].
Взгляды ионийского врача были поддержаны Гиппократом (V в. до Р. Х.) — древнегреческим эскулапом, однозначно утверждавшим, что за все умственные способности человека отвечает именно головной мозг. Подтверждением его убеждений может служить трактат «О священной болезни», в котором ясно видна идея «цефалоцентричности»: «Глаза, уши, язык, руки и ноги выполняют всё то, что одобрит мозг. Некоторые же говорят, что мы мыслим сердцем и что именно оно чувствует печаль и заботу. Сердце и диафрагма больше всего чувствуют; однако ни тому, ни другому не свойственно разумение, но виновник всего этого есть мозг. Я утверждаю, что истолкователь разумения есть мозг»[12].
Древнегреческий философ-атомист Демокрит (460–370) оказался наиболее близок к современным естественнонаучным концепциям: он утверждал, что ощущения и мысли имеют материальную основу и зависят от конкретных атомов; ощущения и воображение, возникающие в уме человеке, есть результат перемены их положения в теле. Теория, разработанная Демокритом, является первой самостоятельной моделью, описывающей человека как механизм, причём без упоминания Бога или богов как первопричины, она также оказалась верна относительно фундаментальных свойств материи, которые были установлены опытным путем в связи с развитием физики[13]. Демокрит писал: «Мозг, подобно стражнику, наблюдает за руками, он подобен цитадели, защищающей тело, он — страж мыслей»[14]. Заслуга философа в том, что он разграничил интеллектуальные функции и аффективные способности человека, четко обозначив их топографию в теле. Атомы, как главная единица его философской концепции, лежат в основе обмена между мозгом, органами тела и окружающей средой, что, с современной научной позиции, по праву можно назвать предвосхищением представлений о нейронной активности.
В платоновском диалоге «Тимей, или О природе», написанном около 360 г. до Р.Х., развита идея трехсоставной души, в которой выделялась разумевательная, раздражительная и вожделевательная части, причём первая была локализована именно в голове, и ей приписывалось бессмертие. Вместилищем двух других, смертных, частей, по мнению Платона (429–347), является спинной мозг: «Что касается костей, мышц и вообще всей подобной природы, то с ней дело обстоит вот как: начало всего этого — рождение мозга; в нем укоренены те узы жизни, которые связуют душу с телом. Но сам мозг рождён из другого. Ту долю, которой суждено было, как некоей пашне, воспринять семя божественного начала, бог сделал со всех сторон округлой и нарек эту долю головным мозгом, предвидя, что вместивший ее сосуд по завершении каждого живого существа станет головой. Другая доля должна была получить оставшуюся, то есть смертную, часть души; её он разъял на округлые, и притом продолговатые, тела, также наименовав их все в целом мозгом (спинным мозгом. — Д. В.), хоть и не в прямом смысле. От них, как от якорей, он протянул узы, долженствующие скрепить всю душу, а вокруг этой основы начал сооружать все наше тело, прежде всего одев мозг твердым костным покровом»[15].
Однако уже ученик Платона Аристотель (384–322) отверг идеи великого учителя. В трактатах, посвящённых биологии, он писал о том, что сердце выступает источником тепла для тела, а мозг выполняет функцию охлаждения крови[16]. Уместно сделать предположение о том, что Аристотель не имел понятия о существовании нервов, располагая лишь знаниями о том, что кровеносные сосуды восходят к сердцу. Возможно, эти соображения легли в основу его рассуждений о том, каким образом периферийные части тела соединяются с центральным командным органом. Интересно, что Аристотель, не имея хирургического опыта, был абсолютно прав, отмечая, что обнажённый мозг не чувствителен к механическим раздражениям. В трактате «О частях животных» он писал: «Никаких ощущений причиной мозг не служит, как и сам лишён чувствительности, источником ощущений является место около сердца»[17]. Судя по всему, этого объёма знаний Аристотелю было достаточно, чтобы отвергнуть «цефалоцентричные» идеи учителя.
Данная вариативность мнений может озадачить нас, однако необходимо заметить, что такое положение дел было вызвано тем, что нервная система ещё не была описана и досконально изучена, а сердцу приписывалась главная координирующая функция организма из-за огромного количества сосудов, идущих к нему от разных частей тела, что также было основой убеждений о присутствии в нём души, сообщающей человеку жизненные силы.
Греческая медицина, без сомнения, обязана своими успехами Гиппократу, опровергнувшему идеи кардиоцентризма. Александрии было суждено перенять эстафету Афин, куда атомистические идеи досократиков проникли благодаря Эпикуру (342–271). Стараниями древнегреческих эскулапов Герофила (335–280) и Эрасистрата (304–250) в III в. до Р.Х. знания о значении и функциях мозга стали стремительно обогащаться. Эти натурфилософы, отвергнув столь близкие Аристотелю аналогии с животными, стали первыми препарировать трупы, что говорит об их бесстрашии. Анатомирование позволило отделить мозжечок от головного и спинного мозга. Оно показало, что мозг содержит полости (желудочки), его поверхность (кора) образует извилины, нервы отличны от кровеносных сосудов и берут начало не от сердца, как предполагал Аристотель, но от головного и спинного мозга. Они также установили, какие нервы отвечают за движения и ощущения, присвоив им названия чувствительных и двигательных; описали извилины мозга человека, имеющие более сложное строение по сравнению с животными. Удивительно, но вплоть до XVII в. даже Европа не обладала таким объёмом анатомических знаний.
Прошло почти пять столетий торжества Александрийской школы, прежде чем Гален (129–200) открыл новый подход. Его не удовлетворяло простое описание нервной системы, и он, проводя исследования, основал физиологию как науку. Гален показал, что мозг играет центральную роль в контролировании телесной и ментальной активности, возникающей непосредственно в самом мозге. Его исследования нанесли смертельный удар по кардиоцентризму Аристотеля. Тем не менее, многие натурфилософские работы средневековых схоластов передавали из поколения в поколение ошибочное мнение Аристотеля, просуществовавшее по этой причине вплоть до XVIII в.
В представлении Галена разумная часть души локализуется именно в мозге. Но это умозаключение ничего не говорит ни о том, какова природа души, ни о том, каким образом она взаимодействует с телом. Более того, не существовало унифицированного понимания о том, что же такое душа, оно было различным в разных культурах. Со времен Галена до XVIII в. предпринимались попытки описать механизм взаимоотношений строения головного мозга с его функциями. Гален выдвинул идею о психической пневме, продуцируемой и накапливаемой в желудочках головного мозга. В соответствии с этой теорией, пневма циркулирует в нервах, что позволяет мозгу взаимодействовать с органами чувств и конечностями. В классическую эпоху значение термина «пневма» стало пониматься как «животный дух», к XVIII в. видоизменившись в понятие нервной жидкости. Следуя аналитическому подходу Герофила и Эрасистрата, Гален приписывал душе несколько функций: двигательную, чувствительную, включающую пять чувств, и разумную, которая, в свою очередь, по его мнению, способна воображать, рассуждать и запоминать. Ввиду скудости достоверных фактов, Гален не наделял этими функциями конкретные участки мозга.
С точки зрения современной науки, вышеописанные представления о психосоматической проблеме имели колоссальное влияние на формирование первой в своем роде концепции функциональных зон головного мозга, что послужило поводом к изданию многочисленных рисунков и гравюр на протяжении более чем тысячи лет вплоть до XVII в.[18] .
Ко времени средневековой схоластики работы Герофила и Эрасистрата оказались забыты, кроме того, их оригинальные тексты были утеряны. Однако в эпоху Возрождения наука сосредоточила внимание на человеке, возобновились диссекции не только животных, но и человеческих тел, произошёл постепенный возврат к практике анатомирования, разработанной Александрийской школой. Итальянский изобретатель и врач Гвидо Виджевано (1280–1349) вновь стал публично производить вскрытия трупов, что было запрещено Католической Церковью. В 1345 г. Виджевано издал медицинский трактат «Anatomia Philippi septimi», в котором, следуя Галену и своему учителю, основоположнику современной анатомии Мондино Луцци (1270–1326), называет вместилищем души полые желудочки головного мозга, откуда душа посредством нервов сообщает движение всем частям тела: первый желудочек ответственен за обучение и воображение, второй — за мышление, третий хранит память[19].
Великий итальянский художник и учёный, крупнейший представитель искусства Ренессанса Леонардо да Винчи (1452–1519) впервые делает из воска макет желудочков головного мозга быка в период между 1504 и 1507 гг., а также создаёт точные рисунки извилин мозга и его оболочек, опираясь на анатомические трактаты Авиценны.
Отец научной анатомии, лейб-медик Карла V (1500–1558) Андрей Везалий (1514–1564), и личный врач папы Григория XIII Костанцо Варолий (1543–1575) создают всё более и более точные описания морфологии мозга, демонстрируя его сложность. В 1543 г. Везалий публикует анатомический труд «De humani corporis fabrica» в семи книгах, ставший существенным вкладом в развитие анатомии со времён Галена. Постепенно произошел отказ от упрощённого понимания роли желудочков в пользу вещества мозга, который стали рассматривать как центр психических функций. Идеи Галена были вытеснены многочисленными наглядными анатомическими препаратами мозга, но понимание того, какие функции выполняют описанные структуры, было весьма размытым. Каждая вновь открывшаяся структура мозга под лезвием скальпеля анатома воспринималась как орган, соединяющий тело и душу[20].


[1] Pontius A.A. Neuro-ethics of ‘walking’ in the newborn // Perception. Motion. Skills. 1973.
[2] фМРТ (функциональная магнитно–резонансная томография) – метод диагностики активности головного мозга в реальном времени, отражающая поток обогащенной кислородом крови в мозге.
[3] Позитронно-эмиссионная томография – активно развивающийся диагностический и исследовательский метод ядерной медицины. В основе этого метода лежит возможность при помощи специального детектирующего оборудования (ПЭТ-сканера) отслеживать распределение в организме биологически активных соединений, меченных позитрон-излучающими радиоизотопами.
[4] Greene J.D., Sommerville R.B. An fMRI investigation of emotional engagement in moral judgment // Science. 2001. Vol. 293. P. 2105–2108.
[5] Зайцева Н.В., Зайцев Д.В. Феноменологическая перспектива в современной нейронауке // Философские науки. 2017. № 1. С. 71–84.
[6] Piccinini G. Foundational issues in cognitive neuroscience: Introduction // Handbook of Neuroethics / J. Clausen, N. Levy (eds.). Dordrecht; Heidelberg; N. Y.; L.: Springer, 2015. P. 3–8.
[7] Mathews D.J.H., Bok H. Brain research and cognition // Handbook of Neuroethics / J. Clausen, N. Levy (eds.) – Dordrecht; Heidelberg; N. Y.; L.: Springer, 2015. P. 1151–1166. Иллес Дж., Бёрд С. Нэйроэтика: этика нейронауки в современном контексте // Человек. 2015. № 6. С. 5–22.
[8] Wickens A. A History of the Brain: From Stone Age Surgery to Modern Neuroscience. New York, 2015. P. 16.
[9] Степин В. С. Алкмеон // Новая философская энциклопедия. Т. 1. М., 2010. С. 85–86.
[10] Лебедев А. В. Фрагменты ранних греческих философов. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989. Ч. 1. С. 269.
[11] Там же. С. 272.
[12] Гиппократ. Избранные книги. М., 1936. С. 510–512.
[13] Buckingham W. The Philosophy Book. London, 2011. P. 45.
[14] Gholson B. Psychology of Science: Contributions to Metascience. Cambridge, 1989. P. 149.
[15] Платон. Сочинения: в 4 т. Т. 3. Ч. 1 / общ. ред. А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса; пер. с древнегреч. СПб., 2007. С. 564.
[16] Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 3 / пер., вступ. статья и примеч. И. Д. Рожанский. М., 1981. С. 567.
[17] Аристотель. О частях животных / пер. В. П. Карпова. М., 1937. С. 79.
[18] Clarke E., Dewhurst K. History of Brain Function. Imaging the Brain from Antiquity to the Present. San Francisco (CA), 1996. P. 55.
[19] Di Ieva A., Tschabitscher M., Prada F. The Neuroanatomical Plates of Guido da Vigevano // Neurosurg. Focus. 2007. Vol. 23. P. 3.
[20] Changeux J.-P. Neuronal Man… P. 46.